«Лучше ходить въ домъ плача объ умершемъ, нежели ходить въ домъ пира». (Екклез. 7, 2).

Подобно тому, какъ нѣкоторыя растенiя издаютъ благоуханiе лишь тогда, когда ихъ растопчешь и сомнешь, и душа человѣческая приноситъ духовные плоды, лишь въ тяжеломъ испытанiи. Она созрѣваетъ на обнаженныхъ вѣткахъ.

Среди скорби, въ христiанской семьѣ проявляются съ большею силою любовь и согласiе. Любовь эта конечно жила въ ней и во времена радости, но сколько новыхъ силъ пробуждается въ ней въ годину испытанiй. Находясь, какъ бы въ присутствiи Божiемъ, всѣ наши чувства становятся глубже и сильнѣе. Подъ тяжелымъ ударомъ, разразившимся надъ семьею, она вся повергается къ ногамъ Спасителя, и горячая молитва, вопль страждущаго сердца, возносятся тогда непрестанно къ Престолу Всевышняго. Передъ открытой могилой исчезаютъ всѣ житейскiя мелочи и дрязги, и оставшiеся на землѣ проникаются предчувствiемъ вѣчности. Миръ Божiй осязательно сходитъ на эту семью, она какъ бы приближается къ иному мiру и предвкушаетъ вѣчное блаженство отшедшихъ. Взоръ плачущихъ проникаетъ въ дотолѣ невѣдомую даль, которая облекается въ осязательную форму. Вѣра растетъ въ несчастiи и превращается въ видѣнiе. Когда въ нашей скорби мы достигаемъ Голгоѳы, — намъ оттуда виднѣе и попятнѣе всѣ чудеса небесныя, намъ становится ясенъ истинный смыслъ жизни, истинная цѣль нашихъ стремленiй. Съ той вышины намъ понятно все значенiе креста, которому мы покоряемся съ любовiю. Въ этомъ то и состоитъ вся святость «дома плача» христiанской семьи; изъ него исходитъ и на окружающихъ какъ бы вѣянiе загробнаго блаженства.