«Всякiй человѣкъ да будетъ... медленъ на гнѣвъ, ибо гнѣвъ человѣка не творитъ правды Божiей». (Iак. 1, 19, 20).

Гнѣвъ не разъ уже, и вполнѣ справедливо, сравнивали съ сумасшествiемъ; въ гнѣвѣ человѣкъ бываетъ внѣ себя, какъ помѣшанный; онъ уже не помнитъ себя и не властенъ надъ собою. Онъ находится въ какомъ-то нравственномъ опьяненiи, мысли его путаются, взглядъ не ясенъ, и онъ теряетъ всякое равновѣсiе. Человѣкъ въ такомъ гнѣвномъ возбужденiи подобенъ лодкѣ безъ руля, которую буря бросаетъ во всѣ стороны, и на это время, будь оно продолжительно или коротко, дѣлается какъ бы затмѣнiе его воли, его я исчезаетъ передъ господствующею страстью. «Долготерпѣливый лучше храбраго, и владѣющiй собой лучше завоевателя города» [Притч. 16, 32], — говоритъ Соломонъ.

Вѣка не измѣняютъ этой ужасной страсти, гнѣвъ и теперь остался тѣмъ же, чѣмъ былъ прежде, хотя мы и не всегда даемъ ему волю, все же въ насъ часто кипитъ то же чувство, и мы сознаемъ, что бѣшенство овладѣваетъ нами.

Оправданiя наши напрасны: мы утверждаемъ, что гнѣвъ нашъ справедливъ, что мы боремся за правду и за добро, что мы ревнители правосудiя Божiя: Ему не нужны наши старанiя! Правда Божiя обнаружится и безъ нашего содѣйствiя; мы-же, напротивъ, лишь заглушаемъ Его голосъ нашей разъяренной страстью, мы затмѣваемъ Его образъ своею суетою, мы вредимъ благому дѣлу излишнимъ усердiемъ: вотъ въ чемъ приходится намъ сознаться, къ нашему стыду.

Родители, наставники, начальники, всѣ имѣющiе власть надъ ближними, помните, что направлять надо съ любовью, съ твердостью, но безъ ожесточенья; помните, что «гнѣвъ человѣка не творитъ правды Божiей»; Самъ Господь, хотя пути Его непогрѣшимы, однако «медленъ на гнѣвъ», и такъ, совершая волю Божiю на землѣ, будемъ прежде всего подражать Тому, Кто «кротокъ и смиренъ сердцемъ».